Перекоп (отрывки из поэмы) Родному полку
1
Сильней в стрёменах стыли ноги, И мёрзла с поводом рука. Всю ночь шли рысью без дороги С душой травимого волка. Искрился лёд отсветом блеска Коротких вспышек батарей, И от Днепра до Геническа Стояло зарево огней. Кто завтра жребий смертный вынет, Чей будет труп в снегу лежать? Молись, молись о дальнем сыне Перед святой иконой, мать!
2
Нас было мало, слишком мало. От вражьих толп темнела даль; Но твёрдым блеском засверкала Из ножен вынутая сталь. Последних пламенных порывов Была исполнена душа, В железном грохоте разрывов Вскипали воды Сиваша. И ждали все, внимая знаку, И подан был знакомый знак… Полк шёл в последнюю атаку, Венчая путь своих атак.
3
Забыть ли, как на снегу сбитом В последний раз рубил казак, Как под размашистым копытом Звенел промёрзлый солончак, И как минутная победа Швырнула нас через окоп, И храп коней, и крик соседа, И кровью залитый сугроб. Но нас ли помнила Европа, И кто в нас верил, кто нас знал, Когда над валом Перекопа Орды вставал девятый вал.
4
О милом крае, о родимом Звенела песня казака, И гнал, и рвал над белым Крымом Морозный ветер облака. Спеши, мой конь, долиной Качи, Свершай последний переход. Нет, не один из нас заплачет, Грузясь на ждущий пароход, Когда с прощальным поцелуем Освободим ремни подпруг, И, злым предчувствием волнуем, Заржёт печально верный друг. * * *
Помню горечь соленого ветра, Перегруженный крен корабля; Полосою синего фетра Уходила в тумане земля;
Но ни криков, ни стонов, ни жалоб, Ни протянутых к берегу рук, - Тишина переполненных палуб Напряглась, как натянутый лук,
Напряглась и такою осталась Тетива наших душ навсегда. Черной пропастью мне показалась За бортом голубая вода.
* * *
В эту ночь мы ушли от погони, Расседлали своих лошадей; Я лежал на шершавой попоне Среди спящих усталых людей.
И запомнил и помню доныне Наш последний российский ночлег, Эти звезды приморской пустыни, Этот синий мерцающий снег,
Стерегло нас последнее горе, - После снежных татарских полей, - Ледяное Понтийское море, Ледяная душа кораблей.
Мы шли в сухой и пыльной мгле По раскаленной крымской глине. Бахчисарай, как хан в седле, Дремал в глубокой котловине И в этот день в Чуфут-кале, Сорвав бессмертники сухие, Я выцарапал на скале: Двадцатый год - прощай, Россия! |